Форум сети EciлNet

Мы обязательно встретимся, слышишь меня, прости,
Там, куда я ухожу, весна.
Я знаю ты сможешь меня найти,
Не оставайся, одна.

Не потеряй меня
Я в тебе еле держусь
В сумерки ноября
Выдохом теплых губ
голосом ломких слов
Покину твою гортань

Не потеряй меня
В кровоподтеках дней
Перьями снегиря
В кошачей тоске как тень
Всхлипах забытых звезд
Не получивших имен
Где то среди берез
Красный горит клен

Мы с тобою
Две капли разные
Одной воды
Слезы облака
Разобьемся...

Мне верить хочется, что чистый этот пламень,
Который в глубине её горит,
Всю боль свою один переболит
И перетопит самый тяжкий камень!
И пусть черты её нехороши
И нечем ей прельстить воображенье,-
Младенческая грация души
Уже сквозит в любом её движенье.
А если это так, то что есть красота
И почему её обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?

Человек с ноутбуком
Человек с ноутбуком
Настоящая жизнь -
Это смертная скука
Человек с ноутбуком

Просыпаешься - а в груди горячо и густо.
Все как прежде - но вот внутри раскаленный воск.
И из каждой розетки снова бежит искусство -
В том числе и из тех, где раньше включался мозг.

Ты становишься будто с дом: чуешь каждый атом,
Дышишь тысячью легких; в поры пускаешь свет.
И когда я привыкну, черт? Но к ручным гранатам -
Почему-то не возникает иммунитет.

Мне с тобой во сто крат отчаяннее и чище;
Стиснешь руку - а под венец или под конвой, -
Разве важно? Граната служит приправой к пище -
Ты- простой механизм себя ощущать живой .

Куда ты исчез?
И в прошлые сны
И ты не воскрес
Жестокий мой ангел, мой ласковый бес
Зачем эта мысль
Есть ты на земле
Конвертная грусть
Несется к тебе, несется к тебе

Я теперь совсем другая
Ты меня не угадаешь
Одиноким ветром в море
Ночью к звездам улетаешь
Я теперь совсем чужая
И могу с душой расстаться
Я теперь совсем другая
И должна другой остаться

Дышала тобой
Жила много лет
Но пеной морской
Размыло твой след, размыло твой след
Искала тебя
Ждала целый век
Но в жизни моей
Другой человек, другой человек

Там хорошо и тихо, и нету ментов и людей,
Там не мешает плакать чей-то участливый бред.
Я набью тебе листьями рот, задушу и зарою в песке,
Если ты нападешь на след.

Побывав пару дней на воле, я вернусь назад,
Изменившись так, что мне придется долго врать.
И, шатаясь от принятых снов, кто-то вдруг упадет
На глазах у всех!

Полюбуйся, мать, как тебя накрывает медь,
Вместо крови густая ртуть, и она заполняет плоть;
Приходилось тебе когда-нибудь так неметь, :ph34r:
Так не спать, не верить, взглянуть не сметь
На кого-нибудь? :love:

Глянь-ка, волчья сыть, ты едва ли жива на треть,
Ты распорота, словно сеть, вся за нитью нить;
Приходилось тебе о ком-нибудь так гореть, :smile14:
По кому-то гнить?...

Я обещала курить к октябрю - и вот
Ночь мокрым носом тычется мне в живот,
Смотрит глазами, влажными от огней,
Джаз сигаретным дымом струится в ней,
И все дожить не чаешь - а черта с два:
Где-то в апреле только вздремнешь едва -
Осень.
И ты в ней - как никогда, жива.

Где-то в апреле выдохнешься, устанешь,
Снимешь тебя, сдерешь, через плечи стянешь,
Скомкаешь в угол - а к октябрю опять:
Кроме тебя и нечего надевать.

Мысли уйдут под стекла и станут вновь
Бабочками, наколотыми на бровь
Вскинутую твою - не выдернешь, не ослабишь.

Замкнутый круг, так было, ты помнишь - как бишь? -
Каждый день хоронить любовь -
Это просто не хватит кладбищ...

Так вот и я здесь, спрятанная под рамы,
Угол урбанистической панорамы,
(Друг называл меня Королевой Драмы)
В сутки теряю целые килограммы
Строк - прямо вот выплескиваю на лист;
Руки пусты, беспомощны, нерадивы;
Летом здорова, осенью - рецидивы;
Осень - рецидивист.

Как ты там, солнце, с кем ты там, воздух тепел,
Много ли думал, видел, не все ли пропил,
Сыплется ли к ногам твоим терпкий пепел,
Вьется у губ, щекочет тебе ноздрю?
Сыплется? - ну так вот, это я курю,
Прямо под джаз, в такт этому октябрю,
Фильтром сжигая пальцы себе, - uh, damn it! -
Вот, я курю,
Люблю тебя,
Говорю -
И ни черта не знаю,
Что с этим делать.

Ангел
Все говорят, что я с тобой, не буду вместе
А я хочу с тобою быть
И пусть меня, осудят все, в округе
Но от тебя не отступлюсь, вовек.
Все смеются вокруг
Но любовный свой круг
Не смогу разорвать, никогда
Ты уходишь опять, я следом бегу
Я кричу, я хочу, я хочу.
Ты мой Ангел, мой свет
Сумасшедший мой бред
Я тобою живу наяву
Ты мой Ангел, свети
За тобою идти
По следу готова брести.

"Целуй меня в губы, дотронься руки" -
Кому это на..й нужно ?!
Я так хотел верить, что мы - это мы.
В своём мире, там где не так душно.

Я хотел просто верить в мечту
И сжимать микрофон в кулаке.
Я хотел. Только нужно кому?
Может мне? Я надеюсь. И верю.
И даже люблю...

Город ночью дарит точками желтых фонарей.
Нам с тобою одиночество в толпе людей
Рукой палача рубит с плеча не изменить
Такая игра: кофе с утра и можно жить

А за стеной луна
И наши половинки воют на неё

Но я ищу тебя между листов тетради
Это так невыносимо среди льда и грязи
Нас разорвали пополам, неведомо, какой правды ради
Но я ищу тебя в каждом взгляде

Цепи носим на груди, теряем ночи в сети
Вечером коктейль из прочих, любим их, но не очень
Их тени вокруг целуются вдруг - им любить
Такая игра: кофе с утра и можно жить

Но я ищу тебя между листов тетради
Это так невыносимо среди льда и грязи
Нас разорвали пополам, неведомо, какой правды ради
Но я ищу тебя в каждом взгляде

И даже когда уже не будет сил, и у сердца перестанет хватать оперативной памяти, и аккумуляторы устанут перезаряжаться, а от количества имен и ников разовьется алексия – буквы откажутся складываться в слова и что-то значить, - и от мелькания лиц, рук и щек, подставленных для поцелуя, полопаются сосуды в глазах, а голоса и интонации забьются просто глухим далеким прибоем где-то вне сознания – даже тогда, за долю секунды до полной потери сигнала, за миллиметр до идеальной ровности зеленой линии электрокардиографа – из реальности, почти потерявшей контуры и формальное право существовать, вынырнет чье-то лицо, по обыкновению устремится куда-то в район ключиц, захлопает ладошками по спине и впечатает в мозг – ПРИВЕТ!!! Я ТАК СОСКУЧИЛАСЬ!!!

И из выпростанных, выпотрошенных, вывернутых недр отзовется – да, я тоже люблю тебя.

И это снова будет не конец.

Умирает ангел
Белое крыло
Умирает в парке
Укутанный дождем

Уходит в никуда
Укроет все вода
Пятнадцать навсегда
И боль сполна

15 светлых весен
Камнем под лед
В темноту и осень
Навсегда уйдет

Уходит в никуда
Укроет все вода
Пятнадцать навсегда
И боль сполна

Пятнадцать долгих снов
О том, как мне будет плохо без тебя
Пятнадцать долгих лун
В доме с забитыми окнами без тебя

Не уходи, постой
Ты оживишь меня снова
Когда я буду лежать
Забитый под крышкою гроба
И представляя тебя,
Опять лететь в небеса
Пронося за собой
Чувства через года
А мы как будто всегда
С тобой оставались такими
Воспоминания, с ними
Я остаюсь в старом гриме
И не забудь про то что
Я люблю тебя детка
Когда закончиться время
Тогда расхлопница клетка
И я возьму твою руку
Вновь позволяя согреться
Ты навсегда в моём сердце!
Сообщение отредактировал Guf: 04 Май 2009 - 15:03

Эти слова я не точно помню, это Евгений Гришковец.


Вот значит как то встал я в одну кассу, и была очередь слишком длинная, а рядом была еще одна касса, но там очередь была поменьше, и ты думаешь - вот блин, надо было в ту кассу идти, быстрей бы деньги получил, но вдруг та касса закрывается, и те люди которые были там им пришлось становится к нам в очередь, в нашу кассу, и потом думаешь что все таки я встал в правильную кассу, как раз туда куда нужно.

Или вот еще, едешь как-то на машине, и там дальше гаишник тебе машет, что бы ты остановился, и тоже думаешь, вот блин что же ему нужно, и всякие плохие слова про него. Тут все короче он тебя останавливает, и ты уже даешь ему документы и туда уже автоматически положил штуку, а на самом деле он просто говорит - что едте осторожней, там просто дорога скользкая. И потом едешь и думаешь, а я вот про него думал, что он козел или еще что, ну и на самом деле в душе становится очень легко, и даже радостно.

Шурик (4.05.2009, 18:27) писал:

И настроение улучшилось....

Не сходи с моих уст.
С моих карт, радаров и барных стоек.
Этот мир без тебя вообще ничего стоит.
Пребывает сер, обездвижен, пуст.

Не сходи с моих строк.
Без тебя этот голос ждал, не умел начаться.
Ты его единственное начальство.
Направляй его, справедлив и строг.

Не сходи с моих рук, ты король червей.
Козырной, родной, узнаваемый по рубашке.
От турецких твоих кровей,
От грузинских твоих бровей,
От улыбки, в которой музыка и Бродвей,
До сих пор беспомощность и мурашки,

Не сходи с горизонта, Тим, но гряди, веди
Путеводным созвездием, выстраданной наградой,
Ты один способен меня обрадовать - значит, радуй,
Пламенем посмеивайся в груди

И не уходи.
Не сходи с моих рельсов ни в этом, ни в горнем мире.
Тысяча моих и твоих прекрасных двадцать четыре.
И одно на двоих бессмертие впереди.

Шурик (4.05.2009, 18:27) писал:

сейчас я буду вам растаманскую сказку рассказывать.. с одной стороны про мышу, с другой про войну. или наоборот. с этой стороны про мышу, а с той про войну.. ну а в середину воткнем что-нибудь

Insanity (5.05.2009, 20:34) писал:

растаманские скизки эт тема :drag:

На столе крошки, бутерброды надкусены,
Обглоданные кости,всё што осталось от курицы.
Ночью играла Ибица, под звон, рюмок,
Пустые бутылки, складаны в сумки.

Жить в коммуналке, прикольно, забавно,
Тараканам стоп, насыпана отрава.
Лепучки для мух, - Санитария,
Пусть, хоть, што-то, радует, тарелки, падают.-

Но не разбиваются, грязь спасает,
Которая не мылась, годами, столетьями.
Воду отключили, вечный долг,
Друзьям, - Я Заплачу!, - Лишний понт.

Телефон отключен, общаюсь через стенку,
Опять влюбился, в эту, соседку, ленку.
Вечная прописка, до уничтожения файлов,
Комуналный интернет, заброшенных сайтов. :drag:

А вот история из жизни старого растамана. Просыпается, короче, старый растаман у себя на хате и думает две мысли. Первая мысль: о, ништяк. Ну, это чисто абстрактная мысль, это он по сезону всегда так думает, как проснется: о, ништяк. Потому что ништяк в натуре. Тело как перышко, крыша как друшляк, внутри желудка пустота. А вот вторая мысль, он думает: а неплохо бы вот подняться и что-нибудь из ништяков вчерашних заточить неплохо бы. Потому что там ништяков нормально осталось, типа банка тушонки, булка хлеба, картошки пол-казана, короче ни фига себе ништяков осталось. И вот он встает и идет их заточить.

А ништяков, короче, нету. Пустой казан стоит, и все. Даже хлеба не осталось. Нету вобще ничего, короче. И вот растаман громко думает: а кто это мои ништяки все захавал? А из-под шкафа отзывается стремный загробный голос: ЭТО Я НИШТЯКИ ТВОИ ЗАХАВАЛ!!! Растаман даже удивился: то есть как это "я ништяки твои захавал"? Это же не может такого быть, вобще, чтобы я ништяки твои захавал. И вобще ты, знаешь, не высаживай, потому что за твои ништяки вобще базара нету. Откуда, вобще, на моей хате твои ништяки? Гонишь ты, короче, ой, гонишь... А голос ему говорит: Дебил! Повторяю еще раз: Я ништяки ТВОИ захавал! А растаман ему говорит: а кто ты вобще такой, что на моем же флэту на меня дебилом называешь. А ну, если ты такой крутой, вылазь с-под шкафа, я тебе щас покажу, кто в доме хозяин. А голос ему отвечает: ДА, Я КРУТОЙ! ДЕРЖИСЬ, КОЗЕЛ, ЗА СТУЛ, Я ТЕБЕ СЕЙЧАС ВЫЛЕЗУ!

Ну, растаман, короче, взялся за стул. Стоит, смотрит, а с-под шкафа никто не вылазит. Ну, он, короче, повтыкал минут полчаса и пошел за хлебом. Вернулся, сел хавать. Вдруг слышит из-под шкафа: Чувак, хорош гнать! дай хлебушка!

Растаман туда смотрит, а оттуда характерной походкой вылазит зеленая мыша с красными глазами. И говорит: Ну, дай хлебушка! А растаман ей: хренушки! Не фиг было меня дебилом называть. А ну, лезь обратно под шкаф, не мешай мне хавать. Тогда мыша залазит под шкаф и оттуда бухтит: (маты я пропускаю) Кусочек хлеба для бедной мышки, и то зажал! Ну, подожди: ночью вылезу, снова все схаваю.

И свалила. А растаман высел на измену. Он же ночью или спит, или зависает. Ситуацию не контролирует, короче. А мыша, она же, во-первых, ночью не спит, в темноте все видит, это же надо теперь замарачиваться от нее хавчик прятать, чтобы она его не заточила. Это же такой напряг, короче, как на войне, теперь и не покуришь нормально, все время надо за мышу думать, чтобы она ничего не схавала. Забил косой, покурил -- а его не прет! Такая вот мыша -- пришла и весь кайф навеки обломала.

Тогда растаман думает: это, наверно, сейчас надо растаманскую кошку найти и подписать ее, чтобы она с мышей разобралась. А растаманскую кошку найти не проблема. Потому что она как с вечера растаманского молока напилась, и до сих пор лежит посреди хаты, как мешок с драпом. И вот растаман начинает ее тормошить, за уши, за усы, за хвост и так далее. В конце концов она открывает левый глаз и говорит: о, ништяк! А клево бы сейчас ништяков каких-нибудь заточить. Тогда растаман терпеливо и доходчиво врубает ее в ситуацию с ништяками и подлой мышей, которую надо срочно схавать. Кошка его внимательно слушает, а потом говорит: ну, чувак, я вобще так поняла, что завтрака сегодня не будет, да? Ну, тогда я еще повтыкаю, ладно? И закрывает свой левый глаз обратно.

А тут приходят друзья-растаманы и застают своего дружбана на полу возле напрочь убитой кошки на жуткой измене. И говорят: браток, не высаживайся! Мы вот сейчас покурим и эту мышу прищемим, чтобы она тут не бспредельничала. А мыша им с-под шкафа: куда вам меня щемить, кони красноглазые! Задрачивает, короче. А с-под шкафа не вылазит.

Тогда растаманы свирепеют и разрабатывают зверский план, как эту мышу с-под шкафа выгнать и жестоко наказать. Короче, значит так: два растамана должны встать на стулья и трусить шкаф сверху, еще один растаман должен стучать по шкафу кулаком, еще один будет шарудеть под шкафом шваброй, а еще один встанет возле шкафа с двумя бутылками, чтобы как только мыша вылезет, так и сразу в нее метнуть. Потом они раскуривают косой и приступают к выполнению своего плана. Короче, два растамана становятся на стулья и начинают трусить шкаф. Еще один ритмично стучит по шкафу кулаком, еще один чисто под ритм шарудит под шкафом шваброй. А старый растаман тоже под этот ритм стучит бутылками. И вот они постепенно входят в ритм и начинают оттягиваться в полный рост, получается такой индАстриал, типа Айштунценде Нойбаутэн.

Короче, сейшенят они, значит, типа минут пятнадцать или даже полчаса, и вдруг слышат, кто-то на гитарке начал подыгрывать. Причем саунд какой-то совсем незнакомый, явно не местный, но все равно клево так, мягко и, главное, очень в тему. Смотрят -- а там стоит чувак какой-то, совсем непонятный, откуда он и вобще. Растаманы его спрашивают: чувак, а ты откуда. А он говорит: я с Ивано-Франковска, шел тут мимо, слышу, люди сейшенят на ударных, вот решил с гитаркой подписаться. А растаманы говорят: та, это мы не сейшеним. Это мы мышу с-под шкафа выгоняем.

Тогда ивано-франковец заглядывает под шкаф и говорит: ну, чуваки, это вы ее до конца сезона так выгонять будете. Потому что она уже давно под полом сидит. У вас же в плинтусе дырка, так она туда скипнула еще в начале сейшена.

Растаманы смотрят: а там и в самом деле дырка офигенная, аж ветер свистит. И говорят: ух, ты! Какой, ты, блин, врубной, в натуре! А мы тут со шваброй и с бутылками. А ты, блин, сразу врубился, что она скипнула. Слы, чувак, так ты, может быть, знаешь, как ее, суку, прищемить, чтобы она не беспредельничала. Потому что она тут один день тусуется и уже всех достала. А ивано-франковец говорит: это зависит, какая у вас мыша. Тогда старый растаман говорит: ну, она, да... Короче, знаешь, такая вся стремная, зеленая, а глаза как маленькие помидорчики. А ивано-франковец ему отвечает: ну, так это, короче, не проблема. Это вы неделю не покурите, и она сама по себе рассосется.

Тут все растаманы как зашумели: та, шо ты гонишь! Прямо как психиатор, в натуре. Это же как можно, целую неделю не курить, это же вобще умом поехать можно. А ивано-франковец им говорит: тогда давайте другой способ, менеее напряжный. Тогда давайте нажарим каши, положим грамм сто на блюдечко и поставим посреди комнаты. Мыша ночью вылезет, каши обхавается и приторчит, а мы ее только хап! и сразу запакуем в бандероль и отправим на фиг в Израиль, потому что левым здесь не место. Вот так ее сразу в Израиль и отправим. Только надо еще шкаф пересунуть в другой угол. Растаманы подумали и говорят: чувак, а может быть, не надо шкаф сОвать? Потому что он такой тяжелый, прямо как монумент, четыре тонны с гаком. А ивано-франковец говорит: надо, чуваки! Не знаю, точно, зачем, но чем-то задним чувствую, что надо. И без долгих базаров встает и упирается в шкаф плечом. Тут все растаманы идут ему навстречу и довольно быстро, даже почти без матов и совсем без перекуров, пресовуют шкаф в другой угол.

Потом они по-быстрому дербанят в палисаднике траву, жарят кашу, хапают по три ложки и через полчаса уже висят в полный рост. И тема у них, короче, такая: они все сидят на полу и втыкают на блюдечко с кашей, когда же эта мыша придет и будет хавать. А на блюдечке происходит такое бурление, шевеление, цветочки растут, птички поют, вселенные встают и рушатся, и все такое. И вот появляется зеленая мыша, ныряет в эту кашу, начинает там валяться, бултыхаться, бегать, прыгать, и хавает, хавает, хавает -- и вот, она, короче, захавала всю кашу и зависла посреди блюдца. Тут все растаманы врубаются, что ее надо ловить, и начинают ее ловить. А она начинает от них уползать. И вот они ползут за мышей, а она ползет от них. Ползут они, значит, ползут, и вдруг мыша ныряет обратно под шкаф. А растаманы ударяются в шкаф головой и хором думают: бля! какая, сука, шустрая!

А через минут пятнадцать под шкафом начинается грохот, глухие удары головой в стенку и громкие маты. Это мыша на конкретной измене ищет свою дырку в плинтусе и не может ее найти. Потому что шкаф пересунули. И вот она бегает под шкафом, таранит плинтус и кричит: замуровали, демоны! Тогда ивано-франковец сует руку под шкаф, достает оттуда мышу и говорит ей: ну, что, зеленая? допрыгалась?

Мыша оценивает ситуацию и понимает, что она-таки в натуре допрыгалась. И говорит: чувак, ну я же не виноватая. Просто, знаешь, вчера так на хавчик пробило, так что мне, уже и похавать нельзя? А ивано-франковец говорит: похавать тебе всегда дадут, если по-нормальному попросишь. Только наглеть не надо, ясно? А мыша говорит: так он же сам первый на меня погнал, и хлеба не дает. А ивано-франковец говорит: ну, я вижу, ты, в натуре, тупая, ничего не понимаешь, надо тебя воспитывать. Тогда мыша видит, что чувак совсем не пацыфист и настроен очень решительно, и говорит: все, все, все. Все я понимаю, короче, я здесь со всех сторон неправа, не надо меня воспитывать. Я уже все понимаю. И беспредельничать больше не буду. Только не надо меня воспитывать.

Тогда ивано-франковец ставит мышу на пол и говорит: ну, смотри. Еще раз чуваки на тебя пожалуются -- можешь сразу вешаться. Ясно?

Тогда мыша быстренько отвечает: ясно, гражданин начальник! И снова ныряет под шкаф. А потом через полчаса опять выныривает с-под шкафа и говорит: чуваки, ну, так я что-то не поняла, где моя дырочка?

Но растаманы уже все повырубались, намаялись за день, конечно. Устали, и все такое. А тут еще каша пригрузила. И всем эти мышины проблемы по барабану, даже кошка растаманская на них не ведется. Ну, мыша потусовалась до утра, дырочки никакой не нашла, обломалась и с хаты свалила. И больше ее здесь не видели